Аякчан прерывисто вздохнула им вслед. Городские были такими нарядными, веселыми, разрумянившимися на морозе. А она… Ну почему ей приходится вырывать, выгрызать, отнимать у жизни то, что другим дается просто так, даром – и обруч с самоцветами в косы, и высокие щегольские сапожки на шнуровке вместо растоптанных торбозов, и эти полосочки стали на ноги, каждая из которых стоит не меньше пары добрых оленей!

– А парку-то ее видела? – дергая Аякчан за край намотанного на плечи одеяла, спросил Донгар.

Аякчан поглядела на мальчишку с некоторой симпатией – надо же, придурковатый, а даже он проникся! Еще бы, такая парка: приталенная, коротенькая, на горностаях! Да она бы за такую в Нижний мир сошла и обратно вернулась – с паркой наперевес!

– У нас бы за подобную тетка Секак все косы по волоску повыдергивала б! – неодобрительно глядя вслед унесшейся далеко вперед городской девчонке, буркнул Донгар. – Тьфу, срам! – И он смачно сплюнул на присыпанный толстым слоем песка, чтоб не поскользнуться, тротуар.

– Действительно, очень сильно отличается от южной моды, – так же неодобрительно кивнул Хакмар.

Аякчан злобно покосилась на них – да что б вы понимали, безмозглые!

– Ух ты, а это как? Лед выпиливают, однако? – снова вспенился от восторга Донгар при виде узоров, вьющихся по то голубоватым, то молочно-матовым стенам ледяных домов.

– Намораживают, – с видом бывалой горожанки пояснила Аякчан. – Летом, как подтаивает, специальные трубочки такие, желобки, по стенам да вокруг окон прокладывают, чтоб талая вода в них набиралась. А как подмерзать снова начинает, тут она и схватывается. Это еще что! – со снисходительным пренебрежением разглядывая ажурное переплетение линий на стенах невысоких домиков с засыпанными снегом коническими крышами, махнула рукой Аякчан. – Тут-то окраина, мастеровые живут. Вот где больших родов дома, там есть что посмотреть! Такие искусники работали – и звери по стенам бегут, и цветы ледяные на крышах, и морские чудища Седны прямо как из окон вылезают!

– Очень интересно, – уставившись на стиснутые в руках поводья, пробормотал Хакмар.

Аякчан с невольной тревогой покосилась на него – его голос звучал с мучительным безразличием, будто он враз стал и вправду равнодушен ко всем городским чудесам, а не делал вид, как обычно. А впрочем, почему она должна о нем беспокоиться! – И Аякчан отвернулась. Но на всякий случай, будто невзначай, подогнала своего оленя к Хакмару поближе. Мало ли что…

– Так пошли поглядим! – немедленно загорелся даже не думающий скрывать свое восхищение Донгар.

– Ну посмотрим, а потом что? – с явным трудом выталкивая слова, спросил Хакмар. – Что мы в этом городе вообще делать собираемся?

– Как что – черную женщину искать-ловить! – удивился Донгар.

– А как? – поинтересовался кузнец. – Будем бродить по улицам, любоваться местными достопримечательностями…

– Ай-ой! – восхищенно цокая языком, перебил его Донгар. – Их тут аж до ста!

– Кого? – обалдел Хакмар.

– Ну этих… примечательностей. До ста! – наивно глядя на него снизу вверх, пояснил Донгар.

– Иногда я думаю, что ты надо мной издеваешься, – после долгой паузы процедил Хакмар. – Ты как свою черную бабу искать собираешься, спрашиваю? От дома к дому бегать, спрашивать: «А у вас тут душу ни у кого случайно не высосали?» – проорал он так громко, что на них начали оглядываться спешащие по песчаным тротуарам деловитые прохожие.

Тяжело дышащий Хакмар повис на узде своего оленя.

– Думаешь, не найдем сразу женщину-то? – подумав, спросил Донгар и внимательно оглядел освещенную жаровнями с Огнем улицу. Будто надеялся, что нижняя албасы сейчас выскочит из какой-нибудь лавки, избавив их от необходимости ее разыскивать. – Тогда… Ну… Поспать бы надо где-то, однако… Поесть…

Живот Аякчан ответил на его слова громким, казалось, слышным на всю улицу урчанием.

– Дома, в тундре-то, я бы в любой чум попросился, а здесь… – Донгар неуверенно покосился на смущенную Аякчан. – Нельзя, наверное? Что скажешь, девочка-жрица?

«Надо же, тупой, а проблески сознания иногда и у него случаются!» – злобно передернула плечами Аякчан.

– Тут особые дома есть, для приезжих. Были бы деньги… – пробормотала она, только сейчас с ужасом сообразив, что и сама не знает, где же им пристроиться в показавшемся вдруг таким огромным, таким… ледяным… ледяном городе! В ее единственный приезд их ждал Храмовый стол и гостевые комнатки для путешествующих жриц, всегда поражавшие ее своей роскошью после убогого убранства общей ученической спальни. Но сейчас-то она вовсе не собиралась обращаться в Храм!

– Деньги Хакмар стражнику кинул, – недовольно косясь на кузнеца, буркнул Донгар.

– Мелочь… – отмахнулся Хакмар.

– Ничего себе мелочь, однако! – возмутился шаман. – У нас в пауле серебро только у торговца Аккаля водилось!

– Нам что, теперь всю жизнь на ваше стойбище равняться? – разозлился кузнец. – Здесь все по-другому, здесь положение обязывает! – И, поглядев на явно не понимающую физиономию Донгара, раздраженно пояснил: – Если б я не кинул, тот стражник засомневался – правда ли я «господин» – и неизвестно, чем бы это обернулось! Тенгри – Высокое Небо, даже в городе от вас никакого проку! – сползая с оленя, простонал Хакмар и решительно направился в ответвляющийся от ярко освещенной улицы проулок.

Донгар вопросительно поглядел на Аякчан – будто спрашивая, что теперь делать. А что, у них есть выбор? И девочка двинулась следом за Хакмаром, предоставив стойбищному дурачку самому позаботиться о поклаже и оленях.

Они прошли один переулок, второй, свернули в третий. Голубые огни больше не пылали на каждом углу, и Аякчан то и дело оскальзывалась на изрытом колдобинами льду дороги. Дома из точеного льда сменились деревянными срубами, а то и просто наскоро обтянутыми берестой чумами. Не выдержав, девочка поравнялась с Хакмаром.

– Ты знаешь, куда идти? – спросила она.

Сперва ей показалось, что он, как всегда, не ответит. Но потом подбородок его чуть заметно дернулся.

– Не знаю – чувствую, – бросил он. Остановился, настороженно поводя головой туда-сюда. – А теперь и слышу! – И со всех ног устремился вперед.

Аякчан на мгновение замешкалась и кинулась следом. Что он такое может слышать? Но топот бегущего позади Донгара – а может, оленей – глушил все. Хакмар проскочил в проем между двумя домами. Аякчан вылетела следом – и с разбегу врезалась в спину остановившегося мальчишки.

– Тиш-ше! – ломким от боли голосом простонал тот.

Аякчан молча отстранилась, моргая полуослепшими глазами, как сова. Вокруг опять был свет – даже слишком много света! Из каждой распахнутой двери падал длинный, перекрывающий всю улицу бледно-голубой прямоугольник, за каждым окошком пылали отблески Огня – и доносился редкий ухающий или, наоборот, частый звонкий перестук молотов.

– Ну вот! – Хакмар вздохнул глубоко, как человек, после долгих странствий вернувшийся домой. – Тут здешние кузнецы живут! – И он уверенно двинулся между тянущихся вдоль улицы кузнечных подворий.

Невольно стараясь держаться поближе к нему, Аякчан озиралась по сторонам. Вокруг не было ни единого ледяного дома – только металл и камень, да еще изредка старое закопченное дерево. Хакмар почему-то направился к самому маленькому, всего лишь с простым деревянным срубом подворью. Стук молота о наковальню доносился из-под обтянутого вымоченными – для защиты от случайной искры – шкурами сооружения на простых деревянных столбах.

– А почему сюда? – спросила Аякчан, невольно оглядываясь на оставшиеся позади добротные каменные кузницы.

– Потому что он только недавно стал мастером, – кивая на видную сквозь поднятый полог невысокую фигуру кузнеца, уверенно заявил Хакмар. Он повернулся к оленям – и вытащил спрятанную во вьюках свою приметную кожаную куртку и меч.

– Не надо бы, чтоб в тебе южанина признали, – наблюдая за ним, неуверенно пробормотал Донгар. – Сам знаешь – ищут тебя!

– Вот сейчас как раз – надо! – натягивая на плечи куртку, отрезал Хакмар и направился к кузнице. – Эгей, уважаемый мастер! – похлопывая по мокрому пологу, окликнул он. – Вам помощник не нужен ли?